Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах] - Семен Аралов

Потом суд и приговор: ссылка на два года в Вологодскую губернию. Члены РСДРП, попавшие в далекий Вельск, не сидели сложа руки — изучали книги по политэкономии, философии, слушали лекции более образованных партийцев.

…Урасова, возвратившегося из ссылки, нигде не принимали на работу — неблагонадежен! Стал сапожничать; вместе с отцом. Продолжал помогать партии. Чувствовал: вот-вот снова арестуют. И решил ехать в Петербург. Паспорт на чужое имя и адреса явок были получены еще в Вельске. Но прежде чем покинуть Пермь, нужно надежно спрятать оружие и взрывчатку, которые он хранил. Поговорил с верным товарищем — Иваном Мотыревым. «Возьмешь?» — «Схороню». Почистил, смазал винтовки, револьверы, упаковал динамит.

Темная августовская ночь. Парни несут оружие и динамит. Идут осторожно, прислушиваются. Кажется, никто не заметил. И вдруг — окрик: «Стой! Кто идет?» Владимир вскинул винтовку и уже хотел было дослать патрон в ствол, но Иван остановил: «Володя, ведь мы окружены».

Действительно, со всех сторон к ним подступали полицейские.

…Тюрьма. Допросы. Мучительные думы: как выследили? (Только через двенадцать лет найден был ответ в архивах охранки: выдал пробравшийся в боевую дружину провокатор.) Снова суд. Приговор — ссылка в Якутию. На плечах повис изношенный суконный халат с желтым «бубновым тузом» на спине.

Долгий зимний путь в насквозь промороженный Верхоянск. Пешком, на лошадях, на оленях. Холод пронизывал до костей. Когда подъезжали к юрте-стану, не могли слезть с нарт. Конвойные казаки брали ссыльных под руки и волокли в юрту. В ссылке встретил товарищей по партии. Там Владимир познакомился с Емельяном Ярославским. Многому научился девятнадцатилетний Урасов от Ярославского и других большевиков.

…1913 год. Урасов снова в Перми: амнистия по случаю трехсотлетия Романовых позволила вернуться домой. И почти сразу же Владимира призвали в армию. Командир полка сам осматривал новобранцев и на груди каждого ставил мелом цифру: в какую роту. Владимир попал в первую — образцовую. Знал бы полковник, что определил туда большевика! Утомительная строевая муштра. Подпрапорщик однажды столько раз скомандовал «Кругом», что все попадали. Остался стоять только Урасов. Но и у него голова кружилась. «Кругом!» — скомандовал снова подпрапорщик. «Не могу!» — «Кругом!» В ответ неожиданное, дерзкое: «Не хочу!» Подпрапорщик выхватил клинок, но солдат его опередил — сдавил горло словно железом. Был бы конец извергу, если б дневальный — тоже большевик — не крикнул: «Товарищ Урасов, остановись!» От слова «товарищ» опомнился Владимир, разжал пальцы. За такое несдобровать солдату, но —. удивительное дело — командир роты замял этот случай.

Может быть, потому, что знал: подпрапорщик — подлец и истязатель; может быть, потому, что полк уходил на фронт, что солдаты уважали Урасова за смелость и справедливость.

…Бои на волынской земле. Первым был убит подпрапорщик: своими же. Полк вел тяжелые бои, обороняясь от венгерской пехоты и австрийских улан. Как-то, случайно встретившись, ротный писарь сказал Урасову: «Командир полка хочет предать тебя военно-полевому суду — будто за подстрекательство к убийству подпрапорщика».

Но тут началось беспорядочное отступление. Под селом Посады всю роту, в которой находился Урасов, взяли в плен австрийские уланы.

Начинается новая страница в биографии Урасова. Лагеря военнопленных в Эстергоме, Шомории. И в плену Владимир оставался большевиком. Он был среди тех, кто создал в лагере партийную организацию, объединял пленных, протестовал против использования их на военных заводах, устраивал побеги.

…Осень 1918 года. Австро-Венгерская габсбургская империя развалилась. Прибывший нелегально в Венгрию Бела Кун и его соратники создают компартию. Но пока она действует в подполье.

В те дни Бела Кун поручает Владимиру Урасову и Эрне Зайдлеру найти типографию для печатания газеты — органа компартии. Название уже было — «Вереш уйшаг», что значит «Красная газета». И статьи уже написаны для первого номера. Но еще никто не знал, где же удастся набрать и напечатать газету. Наконец подходящую типографию отыскали. Теперь надо было сделать все так, чтобы власти не пронюхали. Задача не из легких. Но разве редко бывало, что коммунисты действовали под самым носом у полиции! За ночь тираж должен быть готов во что бы то ни стало.

Перед рассветом, часа в четыре, раздался стук в дверь. Тревога! Кто там? Посмотрели в окно: Бела Кун. Отлегло от сердца.

— Как дела? Успеете к утру? Молодцы.

Взгляд Куна упал на стол: там матово лоснился черный «фроммер». Он лежал наготове, под рукой у венгра Мондика.

Бела Кун забрал пистолет: «Лишнее. Так можно все испортить».

В то утро Будапешт читал первый номер коммунистической «Вереш уйшаг».

Когда родилась Венгерская Советская Республика, Владимир Урасов стал одним из активных ее бойцов.

Вновь пригодилась Урасову его самая первая партийная «профессия» — дружинника. И как некогда в Перми он охранял на митингах от черносотенцев большевистских ораторов, так и теперь в Будапеште ходил на заводы, фабрики, в казармы, сопровождая выступавших Бела Куна и других руководителей компартии.

Владимир и не предполагал тогда, что станет курьером двух революций — венгерской и русской. А то, что он не имел дипломатического паспорта, делало его дороги еще тревожней, еще рискованней.

На пути к Ленину

В начале декабря 1918 года Бела Кун вызвал Урасова:

— Посылаем тебя в Москву с письмом. Так как время смутное, с тобой поедет Лайош Немети — вдвоем безопаснее, к тому же он недавно пробирался из России в Будапешт.

И вот русский и венгр в пути. Добрались до Брест-Литовска. Здесь Владимир и Лайош не очень торопились выходить из поезда. Они покинули вагон, когда на перроне оказалась по крайней мере половина пассажиров: в большой толпе легче остаться незамеченными.

До сих пор власти были польские, друзья успели освоиться с польскими порядками. Но в Брест-Литовске уже немецкая комендатура, отсюда путь на восток лежал по территории, занятой немецкой армией. Что творится сейчас в этих местах, как пробираться дальше? Это предстояло выяснить. Поэтому решили остановиться на день-два, осмотреться.

У вокзальных ворот при выходе в город маячили два солдата. Издали были видны их каски с шишаками, тускло поблескивали на винтовках плоские штыки-ножи. Солдаты ощупывали глазами пассажиров — возбужденных, толкающихся, несущих баулы, чемоданы, круглые картонные коробки… Владимир и Лайош втиснулись в самую середину людского потока. В толкотне задели локтями Двух панов, которые разразились ругательствами. Владимир промолчал, пропустил панов вперед, а сам с Немети — за ними, за их толстыми спинами. Солдаты остались позади.

Широкая улица вела к центру города. Зашагали не торопясь, солидно.

— В отель? — спросил Немети.

— Нет, там шпиков полно — схватят. Давай поищем постоялый двор где-нибудь на окраине.

Свернули в переулок. Поплутав, отыскали постоялый двор. Постучались.

— Кто такие?

— Военнопленные, едем домой из Австро-Венгрии.

В ноздри ударил спертый воздух грязного, давно не проветривавшегося помещения, впитавшего в себя запахи человеческих тел, овчины, махорки, щей.

Подкрепившись, Владимир и Лайош потолкались среди постояльцев, но, увы, ничего не узнали полезного для себя. Почти все заезжие оказались из окрестных сел, где немцев не было. Владимир спросил одного мужичка, приезжают ли крестьяне оттуда, с занятой немцами стороны, но мужичок замахал руками:

— Борони боже! Там фронт, убьют.

«Надо браться за хозяина, — твердо решил Владимир. — Спросим у него самогону. Пусть думает, что гости при деньгах».

— Нам бы на дорогу водочки, бутылки две-три, — попросил он хозяина.

— Что ж, это можно. Будете добрым словом поминать меня.

— Дорога дальше свободная?

— Поедете, как я вам скажу. Если Яцкович что советует — то самое верное. Деньги на поезд есть?

— Хватит.

— Так вы берете билет до самого конца — до Барановичей. Дальше поезд не повезет вас даже за золото. Дальше — фронт. Так что вы делаете? В Барановичах вы выходите на площадь. Там вы видите извозчика. Это Яшка. Он на меня похож. Когда-то он тоже жил в Бресте, нас часто путали. Я даже обижался: хозяин номеров все-таки не чета какому-то извозчику. Так вы подходите к этому Яшке и говорите ему, что вы от Яцковича и что уплатите как полагается. Очень хорошо. И Яшка вас так переправит через фронт, что ни одна пуля не заденет. Как мама, на руках перенесет вас в самые Усевичи.

— Какие Усевичи?

— Не знаете? Так это же деревня на той стороне, за фронтом.

«Усевичи… Запомнить надо», — подумал Владимир. Он выспросил у Яцковича и другие сведения. Когда идет поезд на Барановичи, как достать билеты…